Многоуровневая организация и принцип экономии

Можно думать, что, по крайней мере, в отношении некоторых знаковых систем это утверждение Прието действительно верно.

В самом деле, многие из нас прекрасно находили свой номер в гостинице, а также и номер, где остановились знакомые, не осознавая, что двузначное число, обозначающее нужный номер, членится на элементы, имеющие строгое соответствие элементам, на которые членится значение этого знака. Вполне можно себе представить, что какой-нибудь служащий гостиницы, владеющий всем кодом обозначения номеров, воспринимает означающие соответствующих знаков целиком, и просто помнит, к какому именно номеру данное обозначение относится.

Очевидно можно «понимать» некоторые сигналы, передаваемые посредством звуковой разновидности азбуки Морзе, например, сигнал бедствия, воспринимая соответствующий сигнал целиком, т. е. не производя членение этого сигнала на три знака, означаемыми которых являются лат. S, О и S.

Можно полагать вместе с X. Метцем [61], что мысленные классификации, предполагаемые пользованием кодом децимальной системы, производятся различно разными представителями данной социальной группы. Вполне вероятно, что необразованные члены общества воспринимают означающее /12/, а также и означаемое '12' как неразложимое целое (другими словами, все знаки этой системы, которыми им приходится пользоваться, являются для них тем же, чем в устной разновидности русского языка является знак сорок, а в римской системе, использующей графическую субстанцию, знаки L, С, М) — отсюда трудности обращения с очень большими числами, которые им «ничего не говорят», в то время как для более образованных членов общества семиотема 12 является комбинацией знаков /2/, /1—/, /0--/, 0---/и т. д.

В этих случаях, таким образом, только владение механизмом функции — имеющим отношение к уровню полных знаков, является социализованным, т. е. обязательным для всех участников коммуникации, а использование механизмов экономии, имеющих отношение к низшим уровням знакового уровня, т. е. к уровню частичных знаков, или единиц первого членения, а также к фигурам, т. е. к единицам незнакового уровня или единицам второго членения — является факультативным и индивидуальным.

Однако в приведенных примерах речь шла о кодах, в которых число всех сообщений является конечным и сравнительно небольшим, о кодах с фиксированным числом сообщений, по терминологии Н. И. Жин-кина, (см. [10]), т. е. о кодах, не исключающих возможности для тех, кто ими пользуется, запомнить все семиотемы и оперировать непосредственно ими. Но как только мы обращаемся к сложным кодам типа естественных языков, в которых число возможных семиотем (высказываний) является не только очень большим, но практически бесконечным — уже нельзя предполагать, что те, кто пользуется этим кодом, имеют какую бы то ни было возможность запомнить целые высказывания и в каждом необходимом случае просто выбирать из инвентаря высказываний подходящий к данному случаю полный знак. Наличие частичных знаков в таких системах не относится только к факультативному механизму экономии, а имеет самое непосредственное отношение к механизму функции. Совершенно справедливым является поэтому утверждение, что члены определенного языкового коллектива могут понимать друг друга только при наличии взаимного согласия относительно слов, а не только относительно целых высказываний; впрочем, их предварительное согласие относительно целых высказываний, строго говоря, просто невозможно: число возможных высказываний практически бесконечно, так что одинаковое понимание высказываний имеет место так сказать не непосредственно, а лишь в результате предварительного согласия, одинакового понимания слов. Вот почему лексикон языка, т. е. инвентарь именно частичных знаков (а не трудно вообразимый инвентарь высказываний) является социальным фактом, статус которого в качестве вполне определенного объекта живо ощущается говорящими, как об этом свидетельствует наличие словарей, различные споры о словах, определения слов, апелляции к норме и т. д. [61].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11

Общее языкознание