Характер языковых процессов, протекающих в зонах диалектного смешения
В эрзянских говорах наскафтымской мордвы, в отличие от эрзянского литературного языка, активные причастия прошедшего времени и пассивные причастия образуются, как и в мокшанском языке, при помощи суффикса -ф, реже при помощи равнозначного суффикса -н [13, 23].
В галисийском диалекте португальского языка под влиянием испанского языка личное окончание 1 л. ед. ч. preterito perfecto simple имеет форму на -о, например, houbo 'имел', puido 'мог' в отличие от соответствующей португальской формы, характеризующейся окончанием -е, например, houve, pude [76, 572].
По сообщению М. И. Исаева, в осетинском наречии жителей Уаллагкома в спряжении глагола некоторые дигорские формы чередуются с иронскими, образуя особую систему спряжения [37, 108].
Как известно, начальное l типичного для тюркских языков окончания мн. ч. lar, ler в казахском языке уподобляется предшествующему согласному основы слова, например, жол 'путь', жолдар 'пути', жолдас 'товарищ', жолдастар 'товарищи' и т. д.
В одном из говоров казахского языка на территории Каракалпакской ACCP вместо казахских вариантов мн. ч. лар, лер, дар, дер, тар, тер употребляется вариант лыр, лер [27, 11]. Очевидно, здесь сказалось влияние каракалпакского языка.
В систему диалекта могут вклиниваться не только отдельные элементы другого диалекта или близкородственного языка, но и целые системно организованные комплексы таких элементов. В этом же казахском говоре существует будущее время на -га}, отсутствующее в литературном казахском языке; например: Мен ертеге Нокиска барага}пын 'Я завтра собираюсь ехать в Нукус' [27, 9— 10]. Прошедшее время на -агак существует также в окружающем данный диалект каракалпакском языке.
Говор села Слудка относится к лузско-летскому диалекту коми-зырянского языка. В системе склонения имен, за исключением суффикса дат. п. -лц, нет коми-пермяцких черт. Однако личные окончания глагола во мн. ч. совпадают по форме с соответствующими личными окончаниями в коми-пермяцких говорах2.
Имеющиеся наблюдения диалектологов позволяют создать некоторую типичную схему лингвистического ландшафта зон переходных говоров. Выясняется, например, что средняя часть переходной зоны отличается наибольшей степенью разрыхления отличительных диалектных черт. Чем ближе к основному диалектному массиву того или другого типа, тем больше появляется характерных черт, указывающих на близость определенного говора. Так, например, переходный центрально-цивильский говор чувашского языка характеризуется оканьем и уканьем. Сильное оканье наблюдается в местах, граничащих с районами верховых чувашей; к границе низовых оканье ослабевает, переходит в уоканье, дальше — в уканье [38, 110].